УЛИЦА РЫЛЕЕВА, №17-19

УЛИЦА РЫЛЕЕВА, №17-19
На этом большом, занимающем двойной участок доме нет мемориальных досок. Но здесь прошли последние годы жизни замечательного поэта, композитора, переводчика и критика Михаила Алексеевича Кузмина (1872-1936). Михаила Кузмина иногда называют одним из «самых петербургских» поэтов Серебряного века. Однако родился он в Ярославле, а в Петербург переехал вместе с родителями только на 12-м году жизни. 30.10.1884 Миша Кузмин поступил в Восьмую гимназию, что располагалась на 8-й линии Васильевского острова. Собственной квартиры у Кузмина никогда не было. Сначала он жил с матерью на Васильевском. Затем, после смерти матери, переехал к старшей сестре, которая одновременно приходилась ему крёстной. Когда к Кузмину пришла известность, его поселила у себя художница Елизавета Званцева, на несколько лет приютил поэта на «Башне» Вячеслав Иванов; художник Сергей Судейкин и беллетристка Евдокия Нагродская предоставляли Кузмину комнаты в своих квартирах.
В квартиру на 5-м этаже дома №17-19 по Спасской улице он переехал вместе со своим другом художником Юрием Юркуном в тревожном 1918 году. Знакомые Кузмина отмечали, что в послереволюционные годы поэт быстро постарел. Трудно было представить, что перед тобой — знаменитый петербургский денди. Кузмин не покинул Россию, оставшись в холодном и голодном Петрограде. Эта квартира стала его убежищем на долгие годы, когда «уж вспухнувшие пальцы треснули, и развалились башмаки».
А потом новые власти стали «уплотнять» квартиру, отбирая у Кузмина и Юркуна комнату за комнатой. К 1930-м годам квартира превратилась в захламлённую, шумную коммуналку. Заселили даже бывший чулан с единственным окном, выходящим на чёрную лестницу.
Кузмину и Юркуну оставили две комнаты окнами во двор. В маленькой комнатке жила мать Юркуна Вероника Карловна, которая вела домашнее хозяйство. Кузмин и Юркун обитали в большой комнате. Она была проходной, и время от времени соседи проходили мимо хозяев и гостей на кухню.
Произведения Кузмина всё реже и реже публиковались, и поэт вынужден был зарабатывать переводами для театра. Могло сложиться впечатление, что об одном из ярчайших поэтов Серебряного века просто-напросто забыли. Но о Кузмине помнили не только старые почитатели его творчества — к нему тянулась молодёжь. Здесь в проходной комнате за круглым столом собирались молодые поэты, переводчики, художники, искусствоведы… Сложно перечислить всех тех, кто здесь бывал: Бенедикт Лившиц, Даниил Хармс, Александр Введенский, Иван Лихачёв, Константин Вагинов, Лев Раков, Рюрик Ивнев, Анна и Сергей Радловы и многие другие.
Каждый день от 5 до 7 часов вечера гости поднимались на 5-й этаж и трижды нажимали кнопку звонка коммунальной квартиры. Хозяин квартиры — маленький старичок с огромными глазами — открывал дверь. Кузмин приглашал гостей в комнату. Там на большом круглом столе уже стоял большой самовар. Михаил Алексеевич сам разливал чай. Угощение гости старались приносить с собой. За этим стлом слушали новые стихи, обсуждали последние события в жизни искусства, спорили. Иногда Кузмин подходил к белому фортепиано и играл, тихо напевая свои знаменитые «песеньки».
Управдом А.А. Яковлев с большим уважением относился к Кузмину и не препятствовал проведению частых «собраний». Он утверждал, что когда-нибудь на доме повесят мемориальную доску с надписью: «Здесь жили Кузмин и Юркун, и управдом их не притеснял».
В начале 1930-х годов врачи поставили Кузмину диагноз — стенокардия. Всё чаще поэт оказывался на больничной койке и всё реже выходил на улицу. Лифт в доме не работал, и подниматься по лестнице на последний этаж становилось всё тяжелее. Свою квартиру он с грустью стал называть «колокольней». Кузмин подолгу смотрел в окно на соседние дома, на небо. «Мы живём высоко, потому в городе я вижу столько неба, как никогда загородом» — записал он в дневнике. В конце зимы 1936 года Кузмина в очередной раз госпитализировали. В свою квартиру он больше не вернулся…
Кузмин умер 1.3.1936 в Мариинской больнице на Литейном. Михаил Алексеевич ушёл из жизни замечательно достойно. Поговорил с пришедшим в серую больничную палату Юркуном о балете, процитировал Лермонтова: «на время — не стоит труда, а вечно любить невозможно», сказал: «Ну ладно, остались малосущественные подробности. Идите». Не успел Юрий Иванович выйти из больницы, сказали, что умер. Похоронили на Волковском кладбище (на Литераторских мостках) недалеко от места, где к какому-то ленинскому юбилею воздвигли монумент на могилах Ульяновых. Вследствие этого соседние участки разровняли и устроили большую клумбу, на которую высаживают розы. То, что могила Кузмина безымянна — как обожаемого им Моцарта — и на ней растут розы, — ему бы, наверняка, понравилось. Перезахоранивать не стали, а вот надгробье перетащили метров на 30 в сторонку.
В 1938 году арестовали Юркуна. Спустя полвека соседка Нина Александровна Казакова рассказывала о тех днях: «В квартире была устроена засада. Художник долго не появлялся дома, и сотрудники НКВД по одному тих выходили обедать. Во время ареста у него изъяли много порнографии». Судя по описаниям, в основном это были рисунки Юркуна — вроде тех, что ныне хранятся в Музее Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
Через несколько месяцев Юркун был расстрелян. Хранившиеся в квартире бесценные документы и рукописи конфискованы, их дальнейшая судьба неизвестна. В комнату Кузмина въехали новые жильцы.
Сейчас бывшая квартира Кузмина по-прежнему остаётся коммунальной, и ничто не напоминает о том, что здесь в 1920-1930-е годы был своеобразный центр города, что здесь жил поэт Михаил Кузмин.